Блокада Ленинграда стала одним из самых страшных и трагических событий периода Великой Отечественной войны. Люди лицом к лицу столкнулись со смертью, голодом, холодом, отсутствием электричества и отопления, постоянными налётами и бомбардировками. Тем не менее около полутора миллиона ленинградцев пережили блокаду, и 546 тысяч из них от начала и до конца находились непосредственно в осажденном городе. Что же помогало им не сдаваться в тяжелейших и страшных условиях блокады? Что и кто давали им надежду на спасение?

Ольга Берггольц стала голосом осажденного Ленинграда, его надеждой и эпической героиней. Читая в эфире свои стихи о победе, несмотря на тяготы положения, она поддерживала ленинградцев.

Радио слушали повсюду: на фронте, в глубоком тылу, в оккупированных поселках и селах, на Невском проспекте у громкоговорителей собирались толпы людей. Они звучали в госпиталях и на фабриках. «Внимание! Говорит Ленинград! Слушай нас, родная страна. У микрофона поэтесса Ольга Берггольц...» — тысячи ленинградцев ждали эти слова каждый день. Они знали: если Берггольц в эфире, значит, Город не сдался.

Она не просто была рядом с ленинградцами — она жила с ними одной жизнью, ходила по тем же улицам, так же недоедала, сидела на голодном пайке и от истощения была на грани смерти.
Блокадники вспоминали, что мягкий задушевный голос поэтессы, звучащий по радио в осажденном Городе, стал им родным. Не было тепла, света, еды, и только этот голос три с половиной года поддерживал в ленинградцах надежду. Реальность была настолько жестокой, что казалось: людям не до стихов. Но Берггольц писала так, что они становились точкой опоры для каждого, кто их слышал.

Поразительные выступления Берггольц имели такую силу, что немцы внесли ее в список лиц, которые должны быть немедленно расстреляны сразу после взятия Ленинграда.

В памяти поколений Ольга Федоровна Берггольц осталась мужественной и несгибаемой Музой блокадного города, символом твердости и бесстрашия духа.

Дмитрий Шостакович подарил не только осажденному Ленинграду, но и всему миру знаменитую Седьмую симфонию — Ленинградскую. В 1941 году, когда вокруг Ленинграда только смыкалось кольцо блокады, Шостакович начал писать Седьмую симфонию. Он дважды подавал заявление в военкомат, но в армию его не взяли. Вместо этого он записался на строительство оборонительных сооружений, совмещая это с работой над симфонией. Также он состоял в противопожарной команде и вместе с другими музыкантами по ночам дежурил на чердаках, туша зажигательные бомбы.

В 1941 году Шостакович с семьей был эвакуирован в Куйбышев. Там он завершил работу над Седьмой симфонией. Её премьера состоялась 5 марта 1942 года в Куйбышевском театре оперы и балета. Успех был настолько грандиозным, что 29 марта её исполнили в Колонном зале Дома Союзов симфонию. Фотокопию партитуры даже отправили в США и Великобританию по просьбе мировых оркестров. Ленинградскую симфонию, исполненную оркестром Нью-Йоркского радио, транслировали на всю Америку: её услышало около 20 млн человек.

Но с особым нетерпением свою «родную» симфонию ждали в блокадном Ленинграде. 2 июня 1942 года молодой лейтенант Литвинов под огнем вражеских зениток доставил в осажденный Ленинград медикаменты и четыре объемных нотных тетради с партитурой.

Когда дирижер Карл Элиасберг открыл первую тетрадь, он не поверил глазам: выяснилось, что для исполнения симфонии требуется около 100 человек, а у Элиасберга было всего 15 музыкантов, и заменить недостающих было совершенно некем. Мало того, на партитуре стояла приписка, сделанная рукой Шостаковича: «Участие этих инструментов в исполнении симфонии обязательно!». И слово «обязательно» вдобавок подчеркнуто жирной линией.

Стоит отметить героизм самого Карла Элиасберга и жителей города, ведь без них Ленинград не услышал бы Седьмую симфония Шостаковича. Элиасберг организовал сборы коллектива. По радио объявили, что городская филармония ищет музыкантов, и люди откликнулись. Шатаясь от слабости, они приходили в Радиокомитет.

Сам Карл Элиасберг, несмотря на недуги, искал музыкантов в госпиталях. Помогло и командование: специально для исполнения симфонии с фронта отзывали музыкантов. Так, из пулеметной роты прислали тромбониста, из зенитного полка — валторниста, а из госпиталя, недолечившись, сбежал альтист. Трубач пришёл на первую репетицию в валенках — распухшие от голода ноги не влезали в другую обувь.

Первая репетиция прошла для неполного коллектива. Уже через 15 минут игры она закончилась – у многих музыкантов просто не было сил продолжать играть. Да что там играть, даже держать инструменты в руках! А один из трубачей извинялся, что от слабости он не смог извлечь из инструмента ни звука.

В июле 1942 года музыканты, несмотря ни на что, упорно шли к цели, репетировали по 5–6 часов, чтобы добиться идеального исполнения и чистого звучания. Единственная генеральная репетиция состоялась 7 августа, а уже через два дня была премьера.

9 августа 1942 года в переполненном зале Ленинградской филармонии состоялось долгожданное исполнение Седьмой симфонии. Это были минуты полного затишья. 80 минут, пока под сводами зала звучала музыка, орудия врага безмолвствовали: артиллеристы, защищавшие город, получили приказ от командующего Леонида Говорова во что бы то ни стало подавлять нашей огневой мощью немецкие орудия. Для этого даже была разработана специальная операция, которая получила название «Шквал». И наши красноармейцы постарались что надо. Покой слушателей не нарушил ни единый снаряд врага. Лишь там, за городом, гулко ухали наши зенитки, а в городе из каждого громкоговорителя звучала величественная, торжественная музыка, завораживающая своей мощью и напором.

Ее слышали даже защищавшие город наши части. Да что там наши, даже осаждавшие город гитлеровские войска и те слышали всепобеждающую мощь Ленинградской симфонии. В тот день в Ленинграде был совершен подвиг. И он произошел не на улицах города, не в окопах, а в городской филармонии. Там, где оркестр Ленинградского радиокомитета под управлением Карла Элиасберга дал всем и каждому надежду на жизнь. На счастливую мирную жизнь после обязательной победы, которая вскоре придет на нашу землю.

Приехала в Ленинград последним поездом перед началом блокады, вместе со своим мужем врачом Ильей Давыдовичем Страшуном.
Вела патриотическую работу в воинских частях и среди населения города, выступала на радио. Защитникам Ленинграда посвящены сборник «Пулковский меридиан», книга очерков «Почти три года (Ленинградский дневник)», цикл рассказов о ленинградских детях, «Страницы дней перебирая…:». Награждена Сталинской премией.

Писателей, поэтов и членов их семей отправляли в эвакуацию в Чистополь. Туда же должна была отправиться и Инбер. Но, позаботившись о дочери с полугодовалым внуком, сама Инбер последним поездом прямо перед началом блокады поехала В Ленинград вместе с мужем, врачом Страшуном. На территории личного мужества лицом к лицу с врагом эта маленькая женщина ничего не боялась. Статус мужа, личный автомобиль, собственные заслуги перед партией обеспечивали больший шанс на выживание, чем у многих других, но в блокадном Ленинграде не было безопасных мест и кашу, неосторожно вывернутую на угли, приходилось есть с пеплом. Поэтесса постоянно работала, не позволяя себе отдыхать.

Инбер написала в блокадном Ленинграде поэму «Пулковский меридиан», читала ее по радио, на заводах, в лютые морозы ездила на фронт, по воинским частям, на военные корабли. Патриотические выступления маленькой, очень энергичной женщины поддерживали дух блокадных ленинградцев. Ее сравнивали с «Седьмой» Шостаковича, стихами Ольги Берггольц. Она стала частью истории блокадного Ленинграда.

Поэтесса писала о городе, домах, скульптуре не меньше, чем о людях.

Вера Инбер много выступала со своими стихами – на фабриках, заводах, перед бойцами на фронте. Она пересекала Ладожское озеро, летала в Москву, в другие города. Ее везде принимали очень тепло – она была вестником блокадного города.

Клавдия Шульженко была тесно связана с Ленинградом. Именно здесь она начала свой путь как певица: выступала в Мариинском театре и стала артисткой Ленгосэстрады. За шесть месяцев до начала войны Клавдия организовала джаз-оркестр, с которым она давала первые концерты на фронте.

Клавдия дала более 500 концертов в осаждённом городе, чтобы люди могли хоть ненадолго отвлечься от голода и постоянных бомбёжек. Иногда ей приходилось выступать прямо в окопах. В те дни она носила армейскую гимнастёрку, в которой выходила на сцену. Однажды один из генералов попросил её сменить армейскую форму на красивые концертные наряды. Военные хотели видеть в Шульженко отголосок мирного времени. Она была символом надежды и радости.

В те дни Клавдия давала по 4–5 концертов ежедневно. Они проходили без выходных. Её песни звучали на передовой, в госпиталях и в тылу. Голос Шульженко был слышен на всех фронтах. Одной из самых известных песен стала «Синий платочек». Этот салонный романс, изначально написанный на польское стихотворение, приобрёл совершенно новое звучание. Автором текста стал лейтенант Михаил Максимов. Песня стала неизменным спутником Клавдии Шульженко как во время войны, так и в мирное время. Впервые Клавдия исполнила новую версию «Синего платочка» 12 апреля 1942 года. Спустя неделю эту песню уже знал весь Волховский фронт, а через пару месяцев — вся страна. На передовой и в тылу военные и гражданские с нетерпением ждали выступления певицы. Первые слушатели наградили Клавдию необычным для фронтовых условий подарком — куском торта и стаканом клюквы с сахаром!

Благодаря своему таланту, искренности и твердому характеру ей удалось стать для миллионов людей главной звездой отечественной эстрады. В годы Великой Отечественной солдаты говорили, что песни Шульженко им также необходимы, как оружие и снаряды.

Клавдию Ивановну наградили медалью «За оборону Ленинграда» и орденом Красной Звезды.

Тихонов с первых дней обороны Ленинграда выступал по радио, выполнял задания Совинформбюро, руководил группой писателей при Политуправлении Ленинградского фронта, куда вошли Александр Прокофьев, Виссарион Саянов, Евгений Фёдоров, Леонид Соболев и другие. Николай Семенович печатался в газете «Красная звезда» и был своеобразным летописцем жизни осажденного города. Его статьи с новостями о ситуации в Ленинграде выходили каждый месяц под названиями «Ленинград в январе», «Ленинград в феврале» и так далее.

В статье «Певец героического Ленинграда», опубликованной 3 июня 1943 года, заместитель ответственного редактора газеты «Красная звезда» полковник Николай Кружков так характеризовал летописца осаждённого города на Неве: «Вся страна читала с волнением простые и мужественные, как сама жизнь, очерки Николая Тихонова, и, следя за ними, получала представление о том, как живёт, борется, страдает и побеждает героический, гордый город. Сила очерков Николая Тихонова заключалась не в их литературной красивости, не в изысканности слога, а в той благородной мужественности, какая является неотъемлемым элементом духовного строя Ленинграда и ленинградцев, в той суровой правдивости, которая впечатляет душу человека и оставляет в ней след навечно. <…> Очерки, их правильней было бы назвать письмами, задушевными беседами писателя, художника, по справедливости могут быть названы документом эпохи, летописью грозной эпохи великой войны. Можно с уверенностью сказать: дети наши когда-нибудь с благоговением перелистают её страницы, ибо в них – правда нашей священной борьбы. <…> Тихонов своей неутомимой творческой деятельностью вселял бодрость в сердца людей, которые верили, знали – Ленинград, наш чудесный Ленинград, выстоит, победит, несмотря ни на что!»

Наиболее известными публицистическими произведениями Тихонова, опубликованными в «Красной звезде», стали очерки, статьи и памфлеты «Город Ленина», «Петроград – Ленинград», «Под Ленинградом», «Ленинград сражается», «В Петергофе», «Ленинград – Волхов», «Кровь Ленинграда», «Бесстрашный воин», «Ненависть», «Матёрый волк», «О немецком садизме», «Рынок невольников». Впрочем, этот список можно значительно расширить. Важнее же подчеркнуть другое: каждое творение Тихонова, появлявшееся в «Красной звезде», читатель газеты, будь он на передовой или в тылу, ждал, читал жадно, но вдумчиво, находя в этих произведениях вдохновение и духовные скрижали, укреплявшие веру советских людей в правоту всенародной борьбы и в неминуемый разгром фашизма.

В одном из писем в редакцию Тихонов написал: «Хочется сделать для «Красной звезды» что-нибудь особенно интересное, значительное, крепкое. Традиции вашей работы этого требуют». И поэт справился с поставленной себе самому задачей. Каждое его творение находило отклик в душе бойцов и командиров. Самые яркие строчки из газет переписывали, заучивали наизусть. Нередко солдаты носили в кармане, за голенищем номер газеты с полюбившимися стихами. Они помогали выжить, выстоять, оставаться человеком в нечеловеческих условиях блокады Ленинграда, в траншеях, в атаках – в войне, от исхода которой зависела судьба Отечества и всей планеты.