Все мы знаем, чтоКурская битва — одно из самых крупнейших и самых важных сражений Великой Отечественной войны, проходившая с 5 июля по 23 августа 1943 года, а также крупнейшее в истории противостояние с участием танков. Все знают, как это было страшно, но мало кто представляет насколько. Именно поэтому, чтобы понять, какой ценой была дана победа и через что людям пришлось пройти, в статье будут воспоминания ветеранов-участников Курской битвы и, в особенности сражения под Прохоровкой.
Курская битва стала первым сражением Великой Отечественной войны, к началу которой у Советского Союза было превосходство над Германией по количеству танков, самолетов, личного состава в полтора раза, а по артиллерии аж в два. Тем не менее, расслабляться никак нельзя было, поскольку немецкое командование не только сосредоточило для проведения операции «Цитадель» до 70% всех танковых войск на восточном фронте, но и выкатило на Курский выступ все новейшие типы танков и самоходных артиллерийских установок (САУ), имевшиеся на тот момент в Германии. После поражения под Сталинградом немцы стремились перехватить инициативу. 5 июля 1943 года в атаку пошли знаменитые тяжелые танки «Тигр» и «Пантера».
«Кошка» — так называли русские солдаты «Пантеру» — толком не успела показать себя в бою: её только-только спустили с конвейера, и боевое применение не было отработано в достаточной степени, в особенности радиосвязь между машинами — это объясняло большие потери среди «кошек». К вечеру 11 июля в строю осталось всего 38 «Пантер», 31-а числилась в безвозвратных потерях, а 131-а нуждалась в ремонте. Несмотря на эти проблемы, орудие «кошки» действительно было самым эффективным противотанковым средством на тот момент.
Другое дело — «Тигр». Он был самым мощным (и одновременно самым сложным в обслуживании) танком немецкой армии. Посвящение боем он прошел ещё в конце лета 1942-го, за целый год до Курской битвы, так что к тому времени его успели доработать и точно научились с ним обращаться. Борт «Тигра» в 80 мм и боковая поверхность башни в 82 мм в целом позволяли советским Т-34 и артиллерийским орудиям калибра 76,2 мм поражать этот тяжелый танк выстрелом в борт, однако с достаточно близкого расстояния в 300-400 метров в зависимости от типа боеприпаса. В то время как 88-мм орудие «Тигра» способно было уничтожить любой советский танк с существенно больших дистанций, что определенно было большой проблемой для советских танкистов. Более того экипажам «Тигров» предписывалось начинать обстрел советских танков на дистанции более 1000 метров. Следует помнить, что «Тигры» зачастую не воевали по одному: их прикрывали в бою другие танки и бронетранспортеры, а также группы пехоты и саперы. Тяжелые танки использовались преимущественно по ротам в качестве тарана в сопровождении других подразделений. Интересный факт: у танка тоже было своё русское прозвище. 18 января 43-го под Синявино Ленинградской области советским танкистам впервые удалось захватить «Тигр» в абсолютно исправном состоянии, и на башне был нарисован мамонт как символ элитного 502-го танкового батальона Панцерваффе. После этого случая советские танкисты и стали называть немецкий «Тигр» «Слоном», а бой с ним — охотой на слона.
В отличие от Красной Армии, класс САУ у немцев был представлен весьма разнообразно — и по типам машин, и по назначению, и по войсковой принадлежности. Одной из таких установок был «Фердинанд» — наиболее мощная САУ с бронированием до 200 мм и 88-мм орудием. Не имела в первых сериях пулемета. Наилучшая для нее роль — противотанковое средство в обороне. Позже, когда у «Фердинанда» появился пулемет, его часто можно было увидеть в группе прикрытия немецкого «Тигра».
Вермахт предполагал разбить 1,3 млн солдат Центрального, Степного и Воронежского фронтов в районе Курской дуги. Победа позволила бы Гитлеру перейти от обороны к наступлению или на Москву, или на Кавказ. 5 июля 1943 года немецкие ударные группировки начали наступление на Курск из районов Орла и Белгорода. В ходе оборонительной фазы Курской битвы 12 июля произошло сражение под Прохоровкой. В нем с обеих сторон одновременно участвовали до 1,2 тыс. танков и самоходных орудий. Потери советских войск, по отечественным исследованиям, составили тогда 500 танков из участвовавших в боях 800 машин (60 % от первоначального состава); немцы потеряли 300 танков из 400 (75 %). Только за 12 июля фашисты потеряли 70 танков. Таким образом, враг лишился своей ударной мощи, а у советского командования были в запасе необходимые резервы. Дальше немцы уже не прошли. Прохоровское сражение стало безусловной победой Красной Армии.
“
Вчера сам лично наблюдал к юго-западу от Прохоровки танковый бой наших 18-го и 29-го корпусов с более чем двумястами танками противника в контратаке. Одновременно в сражении приняли участие сотни орудий и все имеющиеся у нас РСы (реактивные миномёты «Катюши»). В результате всё поле боя в течение часа было усеяно горящими немецкими и нашими танками.
— Из доклада маршала Василевского Верховному Главнокомандующему о боевых действиях в районе Прохоровки 14 июля 1943 года
Читать об этом легко, а вот пережить... Многие ветераны говорят о том, какая жуткая неразбериха была в сражениях под Курском. В такой обстановке очень трудно реагировать незамедлительно, а медлить нельзя было ни в коем случае.
“
Мы снова на Курской дуге. Первый бой. Жутко видеть идущие на тебя «тигры» и «пантеры» с крестами и свастикой. <...> Для нас главная задача — в горячке боя не подставить врагу свой борт. Тогда — пропал!
Броня нашего танка накалилась, а тут еще стреляные гильзы падают, часть пороха в кабине догорает. Дышать нечем, два вентилятора едва успевают дым разгонять. Мы бьем, и по нам стреляют. <...>
На поле все больше горящих танков — вражеских и наших. Горят трупы, в оставленных танках рвутся снаряды. Ад кромешный! От этих взрывов башни весом восемь тонн летят, как фанерные, за несколько метров. Командир кричит: «Фердинанд» слева!». Выстрел! И горит вражеское чудовище. И вдруг по нашему танку долбануло. Да так крепко, что в глазах потемнело, и мы все оглохли. Я оглянулся на командира и вижу, что он сидит, шевелит губами, а я ничего понять не могу. Смотрю в триплекс — ствола у нашего танка нет, снарядом снесло, башню заклинило, не поворачивается. Кое-как добрались мы до своих. Посмотрели на свою изуродованную машину, погоревали. Но потом увидели, что не одни мы такими из боя вышли. «Вот мы и «безлошадные», — с горечью сказал командир, желая нас подбодрить. — Давайте хоть сухой паек уничтожим, что ли! Сутки не жрамши!». Да какой там паек! Есть не хотелось от увиденного и пережитого. Оглянулись на наш изуродованный танк, а там еще прибавилось искалеченных машин, вышедших из боя. Так и собрались мы все в группу «безлошадных».
— Соколенко Сергей Иванович, танкист
“
В Прохоровском сражении наш корпус сначала был во втором эшелоне, обеспечивая ввод других корпусов, а потом пошел вперед. Там между танками не больше ста метров было — только ерзать можно было, никакого маневра. Это была не война — избиение танков. Ползли, стреляли. Все горело. Над полем боя стоял непередаваемый смрад. Всё было закрыто дымом, пылью, огнем так, что, казалось, наступили сумерки. Авиация всех бомбила. Танки горели, машины горели, связь не работала. Вся проводка намоталась на гусеницы. Радийная связь заблокирована.
В восемь утра мы пошли в атаку и тут же схлестнулись с немцами. Примерно через час мой танк подбили: откуда-то прилетел снаряд и попал в борт, отбил ленивец и первый каток. Танк остановился, слегка развернувшись. Мы сразу выскочили и давай в воронку отползать. Тут уже не до ремонта. Это Прохоровка! Там если танк остановился — выскакивай. Если тебя сейчас не убили, то следующий танк подойдет и добьет. В упор расстреливали.
— Брюхов Василий Павлович, офицер, танкист
Многие ветераны говорят о том, что местность полностью заволакивало дымом, пеплом и пылью. Видимость была почти нулевая. Солнечный свет не проходил через эти облака. Местность постоянно бомбили немецкие самолеты.
“
Всю «Курскую дугу» мы были там (в Курске). Это ад, в прямом смысле слова. Самолётов больше сотни летает немецких: бомбят. Наши вылетают. В воздухе идут воздушные бои. Те бомбят, тут взрывается. Днём темнее, чем ночью. Ад был. Не видишь друг друга, настолько было темно! Вот это – днём. Вот такой вот это ад, «Курская дуга» эта. Это ещё до танкового сражения.
В воздухе всё время идут бои. Мы замаскированы на земле, но боимся: немецкие-то самолёты летают. Летят бомбить что-то, их не пускают. А им куда-то бомбы-то надо… Они, куда ни попадя, и бросают везде. Тут уже вот страшно, потому что кто их знает, как он… А вдруг – нас?! А их не одна сотня летает над нами. До трёхсот самолётов ведь летало по Курской дуге в день! Это страшно, конечно. И день был как ночь, да.
Глядишь, что там творится, стоишь на посту. «Ленка, что там творится – пойди, погляди, чего». Ленка идёт. Потом в пяти шагах: «Стой, кто идёт?!» Не узнаю, что это Ленка, а она – вся в пыли, в дыму… Попала под взрывную волну. Её-то не тронуло, а это – грязь, пыль. «Ты что?» – «А вот так и так…» – «Что там?» – «Да нет, там никаких разрушений-то нет». То есть сплошной был ад. Стена одна сплошная, темно. И это ещё про танки разговоров не велось!"
— Юдина Анна Григорьевна, связист
Но на самом деле боялись все: и русские, и немцы. И те, и другие говорили, что это был самый настоящий ад. Многие немцы не желали воевать и умирать, пытались сдаться в плен при первой же возможности.
“
В Лучках мы были во втором эшелоне. Впереди нас были ещё машины. Мне сказал парторг батальона Лапидус: «Механик, вперёд!» Мы пошли. Там мы по траншеям человек 50 подавили. Когда пошли на полный ход, немцы, увидев нас, бросились из своих траншей бежать. Причём бегут навстречу нам и, не добегая ещё, поднимают руки: бери, мол, в плен.
— Артемьев Александр Семёнович, механик-водитель
“
Мы жили большой семьей. По радио объявили, что началась война. Я был пацан, мне было 15 лет. Старших братьев увезли в военкомат, а я остался. В 1943 году зимой мы все пошли в Старый Оскол пешком – формировалась часть. Нас построили. Я ростом был маленький, меня не хотели брать. Майор меня спросил: «А ты куда?» А я отвечаю: «Куда ты, туда и я». Тогда меня представили командиру и взяли в разведку.
Началась Курская битва, мы отправились в Прохоровку – как разведчики пошли первыми. Я самоучка. Мне дали автомат, посадили в машину на шесть человек. Там лес был кругом, воевали, бились, кто кого. В Комаровке наша армия вступила в танковый бой, потом Борисово и Грайворон освободили. Однажды мы ехали из Прохоровки, смотрю – сидит немец, автомат держит. Подошел поближе, а он такой же пацан, как и я. Я говорю ему: «Брось автомат и беги, а то я ведь могу тебя убить». Он бросил автомат и пошел пешком.
— Александр Поляков, ветеран ВОВ
5 августа в результате операций «Кутузов» и «Румянцев» были освобождены ключевые города Орел и Белгород, а вечером того же дня по распоряжению Иосифа Сталина в Москве в честь этого события впервые в годы войны был произведен артиллерийский салют, на который был израсходован весь запас холостых снарядов в столице. 23 августа 1943 года советские войска освободили Харьков.
Битва под Курской дугой завершилась победой Красной Армии.
С обеих сторон в битву было вовлечено более 4 млн солдат, свыше 69 тыс. орудий и миномётов, более 13 тыс. танков и САУ, до 12 тыс. самолетов. За 50 дней было разгромлено 30 дивизий вермахта, в том числе 7 танковых. Немецкая армия потеряла 500 тыс. человек, до 1500 танков и САУ, 3000 орудий и около 1700 самолетов. Потери Красной Армии также были очень большими: более 860 тыс. человек, более 6 тыс. танков и САУ, более 1600 самолетов.
В Курской битве советские воины проявили мужество, стойкость и массовый героизм. Свыше 100 тыс. человек награждены орденами и медалями, 231 человек удостоен звания Героя Советского Союза, 132 соединения и части получили гвардейское звание, 26 удостоены почётных наименований Орловских, Белгородских, Харьковских и Карачевских.